Тенн Уильям - Она Гуляет Только По Ночам
Уильям Тенн
Она гуляет только по ночам
В наших краях люди думают, что док Джадд носит в своем черном
саквояже колдовские книги--такой он мастер.
Я прислуживаю у Джадда с той поры, как потерял ногу на
лесопилке. Зачастую, когда у дока выдается тяжелый денек, а его
вызывают на ночью к больному, он слишком устает, чтобы вести
машину, и поднимает с постели меня, и я становлюсь еще и
шофером. Той блестящей пластмассовой ногой, которую док мне
достал со скидкой, я могу жать на газ не хуже прочих.
Мы подлетаем к дому, и, пока док внутри принимает роды или
прочищает глотку старой бабушке, я сижу в машине и слушаю, как
местные наперебой расхваливают старину дока. В округе Гроппа
вам про дока чего только не нарасскажут! А я слушаю и киваю,
слушаю и киваю.
И все раздумываю, что бы они сказали, узнав, что сделал док,
когда его единственный сын влюбился в вампира...
Когда Стив первый раз вернулся домой на каникулы, лето было
невероятно жаркое--земля до волдырей обжигала. Стив вызвался
водить машину и вообще помогать по хозяйству, но док сказал,
что после первого, самого трудного года в медицинской школе
всякий заслуживает каникул.
--Лето у нас--мертвый сезон,--объяснял он мальчишке.--Один
ядовитый плющ, пока в августе не наступит сезон полиомиелита.
Кроме того, не собираешься же ты оставить старого Тома без
работы, верно? Так что, Стиви, помотайся лучше по окрестностям
в своем тарантасе, поразвлекайся.
Стив кивнул и последовал совету. Всерьез последовал. Где-то
через неделю он начал возвращаться домой в шестом часу утра.
Спал он до трех, потом пару часов бездельничал и в полдевятого,
как часы, укатывал на своей старой тарахтелке. "Кабаки,--думали
мы,--или девочки..."
Доку это не нравилось, но мальчишку он воспитывал без
строгостей и не хотел задавать лишние вопросы до времени. А вот
я, старый поганец Том--дело другое. Я воспитывал парня с тех
пор, как умерла его мать, и драл каждый раз, когда заставал при
налете на ледник.
Так что я начал подкидывать намеки и даже вопросы задавать, но
не слишком настойчиво. С тем же успехом я мог разговаривать с
каменной стеной. Не то, чтобы Стив мне грубил. Просто он так
глубоко втюхался, что на меня уже не обращал внимания.
А потом начались другие неприятности, и мы с доком про Стива
позабыли.
Ребятишек в округе Гроппа начала косить какая-то странная
эпидемия--два не то три десятка малышей.
--Ничего не понимаю, Том,--жаловался мне док, пока мы тряслись
неезженными проселками.--Похоже на злокачественную лихорадку,
но температура не поднимается. А ребятишки слабеют, и падает
число эритроцитов в крови, а я ничем его не могу поднять. Одно
хорошо--для жизни эта зараза не опасна... пока.
Каждый раз, как он говорил о болезни, у меня начинало колоть
культю--там, где к ней крепилась пластмассовая нога. Так было
противно, что я пытался сменить тему, но с доком этот номер не
проходит. Он привык обдумывать любую проблему, обсуждая ее со
мной, а эта эпидемия его очень беспокоила.
Он написал в несколько крупных клиник, прося совета, но ничего
сужественного ему не сказали. И все это время родители малышей,
стоя у кроваток, ждали, что док вытащит из черного саквояжика
завернутое в целлофан чудо, потому что, как говорят в округе
Гроппа, с человеком не может случиться ничего такого, чему док
Джадд не сумел бы помочь. А дети все слабели.
От ночных бдений над новейшими книгами и журналами, которые он
выписывал из города, у дока появилсь под глазами большие синие
мешки. Ск
