Твен Марк - Моя Первая Ложь И Как Я Из Нее Выпутался
Марк Твен
МОЯ ПЕРВАЯ ЛОЖЬ И КАК Я ИЗ НЕЕ ВЫПУТАЛСЯ
Насколько я понимаю, вам желательно получить у меня сведения о том, как я
впервые в жизни солгал и каким образом я из этой лжи выпутался. Я родился в
1835 году; сейчас мне уже немало лет и память у меня не та, что прежде. Лучше
бы вы спросили, как и когда я впервые сказал правду, мне было бы куда проще на
это ответить, так как эти обстоятельства я помню довольно отчетливо. Так
отчетливо, точно это случилось на прошлой неделе. Мое семейство уверяет, что
случилось это на позапрошлой неделе, но это попросту лесть с их стороны и,
вероятно, объясняется какой-то корыстной задней мыслью. Когда у человека
имеется богатый жизненный опыт и он достиг 64-летнего возраста, то есть
возраста благоразумия, он хотя и любит по-прежнему получать комплименты от
своей семьи, однако они уже не кружат ему голову, как раньше, когда он был
наивен и легковерен.
Я не помню сейчас свою самую первую ложь, дело было слишком давно, но вот
вторую свою ложь я помню отлично. Было мне тогда девять дней от роду, и я
заметил, что, если в меня втыкается булавка я довожу об этом до сведения
окружающих громким ревом, меня нежно ласкают, ублажают и успокаивают, что
весьма приятно, и даже выдают сверх программы лишнюю порцию еды. Человеческой
природе свойственно жаждать подобных благ, и вот я пал. Я солгал насчет
булавки, громогласно возвестив о наличии таковой, когда ее и в помине-то не
было. Точно так же поступили бы и вы, даже Джордж Вашингтон поступал таким
образом, так поступил бы любой. В течение первой половины моей жизни я не
знавал ребенка, который был бы в силах отказаться от такого соблазна и
удержаться от этой лжи. Вплоть до 1867 года все дети цивилизованных народов
были лжецами, включая Джорджа. А потом придумали английскую булавку, которая
положила конец этой разновидности лжи. Однако стоит ли чего-нибудь подобная
реформа? Нет, никакой добродетели она в себе не таит. Ведь это реформа,
произведенная силой. Таким образом, просто-напросто пресечена возможность
продолжать эту разновидность лжи, но ни в какой степени не уничтожено самое
стремление лгать. В данном случае налицо колыбельный вариант обращения в
истинную веру огнем и мечом или насаждения трезвости с помощью закона о
запрещении спиртных напитков.
Итак, вернемся к вопросу о моей младенческой лжи. Окружающие не обнаружили
булавки и поняли, что к всемирному легиону лжецов добавился в моем лице еще
один. Они уразумели также (результат редкой проницательности!) вполне
обыденный, но редко замечаемый факт: что почти всякая ложь - действие, а слово
в этом деле не играет никакой роли. При дальнейшем расследовании они,
возможно, сделали открытие, что все люди без исключения - лжецы, и притом с
колыбели; что люди лгут с утра, как только просыпаются, и продолжают лгать,
без пауз и передышек, вплоть до ночи, когда укладываются спать. Додумавшись до
этой истины, они, вероятно, огорчились, даже наверняка огорчились, если
привыкли опрометчиво полагаться на сведения, почерпнутые из книг и в школе. А
в сущности - с какой стати человеку огорчаться по поводу положения вещей, в
котором он, в силу извечного закона природы, создавшей его, ничего не может
изменить? Но сам же человек выдумал этот закон, а раз он существует, значит
надо спокойно подчиниться ему и молчать об этом, значит надо присоединиться к
всемирному заговору и молчать, молчать так упорно, что это введет в
заблуждение других заговорщиков и они, может быть, вообразят
